Псовая охота на руси. Время псовой охоты Фото Елены Куракиной

Каким должен быть настоящий псовый охотник и почему охота с борзыми - чисто русская забава? О правилах, традициях и духе псовой охоты рассказывает князь Борис Васильчиков, сподвижник Столыпина, псковский губернатор и страстный "борзятник".

Псовая охота, в отличие от всех других видов охоты, была явлением чисто русским, самобытным, не имеющим себе подобного ни в какой другой стране и ни у какого другого народа. Везде охотятся с гончими, во многих местностях травят зверя борзыми, но псовая охота представляла из себя сочетание того и другого: гончие выгоняют зверя из леса и, когда он в поле, его травят борзыми. Такое одновременное использование гончих и борзых и является особенностью псовой охоты, для изображения которой на иностранных языках даже нет подходящего выражения.

Псовая охота есть несомненно принадлежность быта былого богатого барства. Она требовала для своего существования больших пространств; того приволья, которое еще до революции быстро исчезало в центральных губерниях под влиянием роста населения, дробления земельной собственности, интенсификации хлебопашества и т. п.

В те времена господа никогда сами не водили борзых и при каждом был особый стремянный, а у некоторых - по два, из которых один по очереди и по приказу травил зверя. Когда я стал сам охотиться и стал лично водить собак, то отец к этому относился недоброжелательно и видел в этом новшество, отступление от традиций, которых он, несмотря на свою прогрессивность во многом, в вопросах охоты очень придерживался.

Во всяком споре между псовыми и ружейными охотниками, последние обыкновенно стараются убедить, что в ружейной охоте успех зависит всецело от умения самого охотника, а в псовой все, будто бы, заключается в качестве собак, и что, следовательно, стоит только купить хороших собак, что доступно всякому богатому человеку, и он уже становится псовым охотником. Такое мнение глубоко ошибочно.

Во-первых, надо сговориться, что разуметь под словом «охота»? На русском языке смысл этого слова шире нежели в его точном переводе «chasse» или «jagd». Русский язык знает такие выражения, как «рысистая охота», «голубиная охота», и в таком применении это слово ничего общего с понятием истребления не имеет, а, напротив того, заключает в себе понятие воспроизведения. Всякое воспроизведение животных и птиц, всякое «водство» (коневодство, птицеводство, скотоводство) очень склонно из дела чисто хозяйственного превращаться в дело отчасти спортивное и даже в страсть.

В истинном псовом охотнике страсть к собаководству преобладала над страстью охотника в узком значении слова, и для обозначения охотника, находившего удовлетворение в одной травле зверя, существовало презрительное наименование «шкурятника». Псовые охотники, имена которых произносились с добавлением «большой» или «известный», были непременно собаководами, и свою известность приобрели не числом затравленного зверя, а благодаря выведенной ими породе псовых собак («кареевские», «мачеварьяновские», «протасьевские» борзые, «першинские» борзые и гончие, названные так по имению Першино, в котором помещалась знаменитая охота вел. кн. Николая Николаевича).

Истинный псовый охотник не будет испытывать от охоты с чужими собаками и тени того удовольствия, которое он испытывает от охоты со своими, им самим выведенными собаками и оправдывающими возлагавшиеся на них надежды.

Купить двух-трех хороших собак бывало возможно, но составить целую охоту из борзых и гончих, набранных с бору да с сосенки, было всегда невозможно, даже и в новейшие времена, когда исчез старинный предрассудок, что для охотника торговать собаками постыдно. Поэтому глубоко неправы те, кто думают, что для того, чтобы сделаться псовым охотником, достаточно сесть на коня да взять на свору двух собак: и коня-то надо умеючи подобрать, и своих собак вывести, и со зверем надо умеючи съехаться. А что вывести собак собственных, которые вам служили бы потехою, не так легко, поймет всякий знакомый с животноводством в любом его виде; для этого нужно и время, и знания, и опыт, и главное - надо вооружиться терпением, чтобы настойчиво переживать неизбежные ошибки и разочарования.

К своим успехам и разочарованиям как собаковода, псовый охотник очень чуток, и на этой почве между собратьями по страсти устанавливается соревнование, которое, проявляясь и дома при осмотре собак, и в поле, на охоте, и на садках и выставках, если оно происходит в спортивном духе и среди благовоспитанных людей, увлекает и заполняет содержанием все то, что тесно связано с псовою охотою как известным видом спорта.

Из-под борзых обыкновенно волков принимают живыми, «струнят», как это называется. Этих волков держат живыми в специально устраиваемых волчатниках, и на них устраивают «садки», т.е. искусственные травли, которыми приучают молодых собак брать волков. Эта способность присвоена не всем борзым; она называется «злобою» и заключается в том, чтобы брать, во-первых, «по месту», т.е. в шею или в ухо, так, чтобы волк, защищаясь, не мог ранить собаки, а во-вторых, брать, что называется «мертво», мертвою хваткою, не отрываясь, пока волк не будет принят борзятником. Совмещение серьезного дела выборов с кажущеюся многим дикой забавой «садков» может теперь казаться странным, но в те времена дворянские выборы, при которых раз в три года дворяне со всех концов губернии съезжаются в губернском городе, всегда сопровождались всякими торжествами, давались обеды, балы, спектакли, и для ценителей сильных ощущений «садки» на волков могли представлять из себя желанное развлечение.

Составлено на основе воспоминаний князя Бориса Васильчикова, глава "Кое-что об охоте вообще и псовой в особенности".

В различных регионах сроки охотничьего сезона на разных зверей отличаются. На территории Ленинградской области охота на зайца и лисицу открывается с 1 октября и продолжается вплоть до конца февраля. А охоту на этих животных с гончими и борзыми собаками можно начинать чуть раньше - с середины сентября. В этот же период начинают выдавать путевки на охоту, которые в обязательном порядке нужно иметь при выходе в поля наряду с действующим охотничьим билетом. Но оптимальное время для охоты с собаками наступит чуть позже, когда выпадет тонкий слой первого снега, на котором будут видны и следы, и лежки зверя.

Единственной ловчей породой, которая сама полностью отрабатывает весь цикл от выслеживания добычи до ее поимки, является русская псовая борзая. Поэтому любые испытания у борзых приравниваются к охоте, в то время как при проверке рабочих качеств у большинства собак других охотничьих пород добыча зверя совсем необязательна и испытания как по подсадному, так и по вольному зверю с последующей выдачей дипломов и наград могут проводиться круглогодично.

Спокойная и флегматичная дома, в поле русская псовая борзая коренным образом преображается - становится активной и азартной. При этом немногие из четвероногих собратьев могут продемонстрировать аналогичную силу и скорость. Собаководы рассказывают, что борзая способна справиться с мощным мастиффом и догнать быстроногого уиппета. Но для достижения хороших результатов, как и для любого спортсмена (а борзая - это спортсмен) для нее необходим строгий график тренировок. И если с неподготовленной, «снятой с дивана» собакой выйти в поле, то ее можно «сжечь», посадив ей за несколько проскачек сердце и легкие. Конечно, плотный тренировочный режим устанавливается исключительно для «рабочих» собак, которые способны радовать не только своей удивительной красотой на выставках.

И поскольку времени от открытия сезона до начала испытаний крайне мало, да еще и погода в любой момент может преподнести неприятный сюрприз (ведь далеко не в любую погоду можно выходить с собаками в поле), то в ближайшее время свободных выходных у борзятников не предвидится. В общей сложности получается, что на тренировки отводится всего 2-3 месяца в году, а в условиях нашего региона - и того меньше.

Мероприятия, посвященные открытию сезона, с выездом нескольких свор в поля - традиция многих клубов. Правда, зверя (в основном при охоте с борзыми ориентируются на зайца) в Ленинградской области осталось крайне мало. Так что с собаками приходится выезжать в удаленные регионы, где со зверем получше: Крым, Краснодарский край. Но тем не менее во время очередного выезда за город, если повезет, у вас есть шанс понаблюдать со стороны за слаженной работой своры борзых, которая, растянувшись в шеренгу (в охотничьей терминологии она называется «ровняжка»), прочесывает поля в надежде «поднять» зайца.

«Господские» собаки

Аристократичные, элегантные, утонченные, грациозные - без всех этих эпитетов не обойтись в рассказе о русских псовых борзых, которые неизменно ассоциируются с царственными особами, дворцовыми интерьерами и шедеврами знаменитых живописцев, любивших изображать борзых на своих полотнах. Само название «псовые» русские борзые получили от слова «псовина», что означает «волнистая шелковистая шерсть».

Как говорится в старинной поговорке, «Соколиная охота - царская, псовая - барская, а ружейная - псарская». Убийство животных из ружья, со времен Ивана Грозного, считалась в кругу дворян постыдным делом. Они охотились лишь с собаками или ловчими птицами - соколами и ястребами, а тех, кто выходил на охоту с ружьями, называли «шкурятниками». В псовой охоте важна была не столько добыча зверя, сколько выплескивание энергии, азарт и соревновательный процесс - чья свора резвее и поимистее.

«Псовая охота - лихая забава наших предков - еще в настоящее время тешит сердца охотников, дорожащих заветами старины, поддерживающих породы кровных борзых и гончих собак и все традиции этой благородной забавы как в правилах езды с комплектными охотами, так и в строгом употреблении охотничьего языка (терминологии) при рассказах или описаниях этих охот, - писал генерал Д. П. Вальцов в своей книге, вышедшей сто лет назад. - Во времена крепостного права до 1861 года, когда большинство дворян жило в своих поместьях, в редкой барской усадьбе не было борзых собак. Богатые охотники держали комплектные охоты, то есть стаю, а иногда и две, гончих собак, выставлявших зверя из его лесных убежищ (островов) в чистые поля, и различное, смотря по величине охоты, количество свор борзых, преследовавших и ловивших выставленного в поля зверя. До каких крупных размеров доводили свои охоты некоторые помещики, видно из примера смоленского охотника Самсонова, у которого комплект псарни был 1 000 собак и который гордо подписывался: “первый охотник России”. Охотники победнее держали только несколько свор борзых».

В течение долгих лет Д.П.Вальцов был управляющим знаменитой Першинской псовой охоты (конец XIX - начало XX веков), принадлежавшей императору Николаю Николаевичу Романову. Она была известна не только в России, но и за рубежом, став по своему составу и организации неким эталоном, несмотря на то что возникла уже после окончания «золотого века» отечественных псовых охот.

В 1861 году, после отмены крепостного права, начался период их упадка, когда даже наиболее заядлые охотники были вынуждены существенно уменьшить поголовье собак. А после революции 1917 года русские псовые борзые были объявлены «господскими» собаками, которых нужно истреблять. Большую часть поголовья вывезли за границу, а все постройки на охотничьих подворьях разрушались и сжигались. И лишь в 90-е годы ХХ века русская псовая борзая вновь заявила о себе, начали возникать клубы, занимающиеся их разведением. Впрочем, сегодня, по словам специалистов, содержанием и разведением русских псовых борзых занимаются лишь энтузиасты. Число собак этой уникальной древней породы в последние годы идет на убыль, уступая собакам декоративных пород. Ведь чтобы вырастить и натаскать борзую, нужно не только быть готовым посвящать ей все свободное время, но, возможно, даже полностью изменить образ жизни. Нередко борзятники продают квартиры в городе и приобретают дом в области, где собакам будет гораздо более комфортно.

С наступлением октября начинаются выезды собак на испытания и охоты в полях, - рассказал ОК-информ Игорь Батиг, президент клуба «Царская Забава». - В межсезонье, когда нет охот и испытаний, собаки с удовольствием участвуют в беговых соревнованиях и курсинге. Это довольно зрелищное мероприятие и одновременно хорошая тренировка для собак. Для борзой очень важна связь с хозяином, членами семьи, друзьями-людьми. Борзую хозяин ни в коем случае не дрессирует - он ее воспитывает. Она не терпит давления на себя. Гораздо легче с ней договориться, если учитывать не только ее потребности, но иногда - и пожелания. Тогда она станет вашим вторым «я» и подарит вам свою нежную душу.

Справка ОК-информ

Словарь псового охотника

Жадная к зверю - борзая, азартно и упорно преследующая зверя.

Заводчик - охотник, занимающийся разведением, выращиванием и воспитанием породистых собак.

Заполевать - добыть на охоте зверя или дичь.

Заложились - борзая поскакала по направлению бега зверя.

Комплектная псовая охота - охота с полным комплектом борзых, гончих, лошадей и обслуживающего персонала.

Красный зверь - лисица, волк.

Красное поле - охота с борзыми, когда удалось взять волка или лисицу.

Лихая - борзая исключительной резвости, молниеносно настигающая и надежно берущая, способная догнать любого зверя по любому грунту.

Поле - охота с борзыми или гончими.

Полевые испытания - проверка (экзамен) охотничьих качеств собак, а также определение их пригодности в качестве производителей.

Поимиста - борзая, без промаха берущая зверя.

Протравить - упустить зверя.

Равняжка - шеренга охотников с борзыми на сворах, идущих (или едущих верхом на лошади) на определенном расстоянии друг от друга (таким образом они прочесывают местность). Перед кем зверь поднимется, тот и пускает свору.

Свора - 1) борзые, идущие с охотником, от одной до четырех; 2) любое количество борзых, принадлежащих одному человеку, 3) совокупность борзых, лошади и охотника как охотничьей единицы; 4) ремень-сворка, на которой водят борзых собак.

Сосворить - подобрать борзых в свору по одинаковой резвости.

«С полем!» - обращение к охотнику, добывшему птицу или зверя.

Фото Елены Куракиной.

369 0

Провидению было угодно создать человека
так, что ему нужны внезапные
потрясения, восторг, порыв и хотя
мгновенное забвенье от житейских забот;
иначе, в уединении, грубеет нрав и
вселяются разные пороки.
Реутт. Псовая охота.

Сторож вкруг дома господского ходит,
Злобно зевает и в доску колотит.

Мраком задернуты небо и даль,
Ветер осенний наводит печаль;

По небу тучи угрюмые гонит,
По полю листья — и жалобно стонет…

Барин проснулся, с постели вскочил,
В туфли обулся и в рог затрубил.

Вздрогнули сонные Ваньки и Гришки,
Вздрогнули все — до грудного мальчишки.

Вот, при дрожащем огне фонарей,
Движутся длинные тени псарей.

Крик, суматоха!.. ключи зазвенели,
Ржавые петли уныло запели;

С громом выводят, поят лошадей,
Время не терпит — седлай поскорей!

В синих венгерках на заячьих лапках,
В остроконечных, неслыханных шапках

Слуги толпой подъезжают к крыльцу.
Любо глядеть — молодец к молодцу!

Хоть и худеньки у многих подошвы —
Да в сюртуках зато желтые прошвы,

Хоть с толокна животы подвело —
Да в позументах под каждым седло,

Конь — загляденье, собачек две своры,
Пояс черкесский, арапник и шпоры.

Вот и помещик. Долой картузы!
Молча он крутит седые усы,

Грозен осанкой и пышен нарядом,
Молча поводит властительным взглядом.

Слушает важно обычный доклад:
«Змейка издохла, в забойке Набат,

Сокол сбесился, Хандра захромала».
Гладит, нагнувшись, любимца Нахала,

И, сладострастно волнуясь, Нахал
На спину лег и хвостом завилял.

В строгом порядке, ускоренным шагом
Едут псари по холмам и оврагам.

Стало светать; проезжают селом —
Дым поднимается к небу столбом,

Гонится стадо, с мучительным стоном
Очеп скрипит (запрещенный законом);

Бабы из окон пугливо глядят,
«Глянь-ко, собаки!» — ребята кричат…

Вот поднимаются медленно в гору.
Чудная даль открывается взору:

Речка внизу под горою бежит,
Инеем зелень долины блестит,

А за долиной, слегка беловатой,
Лес, освещенный зарей полосатой.

Но равнодушно встречают псари
Яркую ленту огнистой зари,

И пробужденной природы картиной
Не насладился из них не единый.

«В Банники ,- крикнул помещик,- набрось !»
Борзовщики разъезжаются врозь,

А предводитель команды собачьей,
В острове скрылся крикун-доезжачий .

Горло завидное дал ему бог:
То затрубит оглушительно в рог,

То закричит: «Добирайся, собачки!»
Да не давай ему, вору, потачки!»

То заорет: «Го-го-го!- ту!-ту!!-ту!!!»
Вот и нашли — залились на следу.

Варом-варит закипевшая стая,
Внемлет помещик, восторженно тая,

В мощной груди занимается дух,
Дивной гармонией нежится слух!

Однопомётников лай музыкальный
Душу уносит в тот мир идеальный,

Где ни уплат в Опекунский совет,
Ни беспокойных исправников нет!

Хор так певуч, мелодичен и ровен,
Что твой Россини! что твой Бетховен!

Ближе и лай, и порсканье, и крик —
Вылетел бойкий русак-материк!

Гикнул помещик и ринулся в поле…
То-то раздолье помещичьей воле!

Через ручьи, буераки и рвы
Бешено мчится: не жаль головы!

В бурных движеньях — величие власти,
Голос проникнут могуществом страсти,

Очи горят благородным огнем —
Чудное что-то свершилося в нем!

Здесь он не струсит, здесь не уступит,
Здесь его Крез за мильоны не купит!

Буйная удаль не знает преград,
Смерть иль победа — ни шагу назад!

Смерть иль победа! (Но где ж, как не в буре,
И развернуться славянской натуре?)

Зверь отседает ,- и в смертной тоске
Плачет помещик, припавший к луке.

Зверя поймали — он дико кричит,
Мигом отпазончил , сам торочит,

Гордый удачей любимой потехи,
В заячий хвост отирает доспехи

И замирает, главу преклоня
К шее покрытого пеной коня.

Много травили, много скакали,
Гончих из острова в остров бросали,

Вдруг неудача: Свиреп и Терзай
Кинулись в стадо, за ними Ругай,

Следом за ними Угар и Замашка —
И растерзали в минуту барашка!

Барин велел возмутителей сечь,
Сам же держал к ним суровую речь.

Прыгали псы, огрызались и выли
И разбежались, когда их пустили.

Рёвма-ревет злополучный пастух,
За лесом кто-то ругается вслух.

Барин кричит: «Замолчи, животина!»
Не унимается бойкий детина.

Барин озлился и скачет на крик,
Струсил — и валится в ноги мужик.

Барин отъехал — мужик встрепенулся,
Снова ругается; барин вернулся,

Барин арапником злобно махнул —
Гаркнул буян: «Караул, караул!»

Долго преследовал парень побитый
Барина бранью своей ядовитой:

«Мы-ста тебя взбутетеним дубьем,
Вместе с горластым твоим холуем!»

Но уже барин сердитый не слушал,
К стогу подсевши, он рябчика кушал,

Кости Нахалу кидал, а псарям
Передал фляжку, отведавши сам.

Пили псари — и угрюмо молчали,
Лошади сено из стога жевали,

И в обагренные кровью усы
Зайцев лизали голодные псы.

Так отдохнув, продолжают охоту,
Скачут, порскают и травят без счету.

Время меж тем незаметно идет,
Пес изменяет, и конь устает.

Падает сизый туман на долину,
Красное солнце зашло вполовину,

И показался с другой стороны
Очерк безжизненно-белой луны.

Слезли с коней; поджидают у стога,
Гончих сбивают, сзывают в три рога,

И повторяются эхом лесов
Дикие звуки нестройных рогов.

Скоро стемнеет. Ускоренным шагом
Едут домой по холмам и оврагам.

Псовая охота

заключается в травле и ловле зверей борзыми собаками (см.), возникла, первоначально, у арабов, затем перешла к монголам и от них, во время татарского нашествия, сделалась известной и у нас. Полное право гражданства охота эта получила в московском государстве со времени Иоанна Грозного, когда, после взятия Казани, много татарских князей и узбеков (дворян) были переселены в нынешние Ярославскую и Костромскую губернии, сделавшиеся главными рассадниками борзых и гончих собак; тогда же, путем скрещивания восточной борзой со среднерусской лайкой (см.), начался вывод современной нам русской породы псовой борзой. Царь Алексей Михайлович тешился по преимуществу соколиной охотой, но бояре его занимались, главным образом, охотой П.; с того же времени ведет свое начало сохраняемая поныне крайне своеобразная терминология П. охоты, отчасти приводимая в настоящей статье.

П. охота производится верхом, преимущественно на волков, лисиц и зайцев; по времени охоты она подразделяется на езду по чернотропу (по земле, не покрытой снегом) и на езду по белой тропе (по снегу), причем в том и другом случае ездят (охотятся) или с одними борзыми, или с борзыми и гончими собаками вместе. Независимо от последнего подразделения, езда по чернотропу делится еще на езду в брызги (ранней весной, когда оттаивает только верхний слой земли), по пожару (позднее, но до посева яровых хлебов) и осеннюю (главное время езды, с 1 сентября до 1-15 ноября). По белой тропе ездят во порошное время (см. Пороша), по насту (см) и в наездку в санях. С одними борзыми ездят или за неимением гончих [Владельцы охоты, состоящей из одних борзых, называются, в шутку, мелкотравчатыми.], или в местах, изобилующих зверем, а также во время перехода в отъезжих полях (в продолжительных осенних охотах вдали от своего дома) с одной квартиры (временной стоянки охоты) на другую. Такая езда подразделяется на езду в наездку , на езду в равнинку или равняжкой и на выездку на зарю. Езда в наездку, производится в одну свору (одним охотником с 2-4 борзыми, рыскающими на свободе) и делится на езду на хлопки (только на зайцев, которых охотник выгоняет из мелочей, хлопая арапником), на мышковку (преимущественно по лисицам, во время добывания ими себе на полях корма), с кричанами (голосом и стуком выгоняющими зверей из отъемных островков на борзятника), с ищейками (собаками дворными, старыми гончими, легавыми, рыскающими перед охотником с борзыми и разыскивающими зверей чутьем) и на узерку (поздней осенью, высматривая издали заметных выцветших, т. е. побелевших к зиме, зайцев). Езда в равнинку, преимущественно по лисицам, производится в несколько свор охотниками, подвигающимися развернутым фронтом, с выдвинутыми вперед флангами; зверя, помеченного "в меру", начинают травить, как только он побежит; зверей, обозренных на очень далеком расстоянии, охотники стараются объехать со всех сторон и, затем, травить внутрь круга, друг на друга. Выездка на зарю производится только по волкам, в такое время осени, когда гнездари (старые волки) начнут водить молодых волчат с собой на добычу; при возвращении их утром с добычи охотники подкарауливают их в опушке острова, в котором находится гнездо волков, где размещаются с борзыми на сворах еще ночью. Правильная езда с борзыми и гончими собаками вместе может производиться только комплектной (самостоятельной) П. охотой, состоящей из стаи гончих в 18-40 собак с доезжачим и 2-3 выжлятниками (см.) и 5-12 свор борзых (полагая по 3-4 собаки на свору), с охотниками или борзятниками (см.); тот борзятник, который ведет барскую свору, называется стремянным , начальник и распорядитель всей такой охоты - ловчий. Езда с борзыми и гончими собаками вместе производится или около дома (во всякое время), или в отъезжих полях (только в осеннее время) и разделяется, по месту охоты, на езду островную (по отъемным местам, см. Остров), вражистую (по оврагам или балкам, покрытым крупным лесом или частым мелколесьем), болотистую (по болоту, покрытому крупным или мелким лесом: ольшаником, березняком, ивняком, а также камышом) и уймистую (только по волкам и, притом, по таким только уймам , т. е. сплошным лесистым местам, которые представляют хотя бы некоторые удобства для травли, в виде перелесков, открытых болот, просек и т. п.). Езда в порошное время производится в первозимье с борзыми и гончими или с одними только борзыми; в этом последнем случае она подразделяется на три отдельных вида езды: на съездку (когда отыскивают зверя, съезжая его по следу), на глазок (стараясь увидеть зверя прямо, без следа) и с помощью привады (отыскивая волков в районе местности, где положена привада - падаль). Охота по насту производится в начале весенних месяцев, преимущественно по зайцам, причем способным для охоты считается только такой наст, который везде держит лошадь на шагу; в противном случае борзая на скаку будет пробивать наст, рискуя поломать себе ноги. Езда в наездку, в санях, производится с верховыми загонщиками, направляющими волков на охотников, едущих в санях, большей частью с 3 борзыми в каждых. Сущность езды с борзыми и гончими вместе заключается в том, что доезжачие называют (направляют) гончих на след зверя, которого эти собаки выгоняют из леса, болота, оврага, одним словом, из какого бы то ни было убежища его, на открытое место, где поджидают его борзятники. Выждав удобный момент, охотник, стоящий ближе к бегущему зверю, спускает со своры (длинного ремня) своих борзых и затем преследует собак и зверя (обыкновенно усиленным галопом) до тех пор, пока собаки не поймают его, или пока не сделается очевидным, что зверь ушел от борзых, после чего охотник подлавливает как можно скорее своих борзых и опять занимает свое место. Когда зверь пойман, охотник, соскочив с лошади, моментально принимает его от собак; при этом зайца откалывают (втыкают нож в грудь между плечами на 1 1 / 2 -2 вершка в глубину в вертикальном направлении), отпазанчивают (см. Пазанки) и вторачивают в заднее тороко к седлу за задние ноги; лисицу пришибают в голову, ударом по переносью кнутовищем арапника и, убедившись, что она более не жива (так как лисицы часто притворяются мертвыми), вторачивают ее в седло за шею ; волка берут левой рукой за заднюю ногу, а правой втыкают нож в бок зверя, под переднюю лопатку; к седлу волка приторачивают редко, большей же частью оставляют его до окончания охоты на месте; когда желают взять волка живьем, для устройства садки (см.), его сострунивают , т. е. сдавливают челюсти петлей веревки. Во время производства охоты даются сигналы роговые и пантомимные. Из лошадей наичаще употребляются для охоты мерины и кобылы, как более покойные; от лошади требуется, чтобы она была поводлива (слушалась повода), непуглива, сносна и смирна к собакам. Все вообще псовые охотники одеваются в шаровары, длинные сапоги и кафтаны (у борзятников - темные, у выжлятников - ярких цветов); для головного убора наиболее предпочтительны фуражки с козырьками. Охотничьи принадлежности: нож (в ножнах, остроконечный, 9 вершков длиной), свора (из сыромятного ремня, 9 аршин длиной), арапник, сигнальный рожок (у борзятников - полукруглый, у выжлятников - прямой, с загнутой шейкой мундштука) и волчьи тенета (обыкновенно 12 крыльев, каждое 1 сажень шириной и 20 саженей длиной), с помощью которых заграждают "крепкие" места и тем заставляют волков бежать на борзятников.

Вследствие изменившихся условий общественного быта, русская П. охота стала падать еще в сороковых годах, с освобождением же крестьян большие комплектные охоты уцелели только у незначительного числа помещиков; в связи с этим сильно размножились волки, так как из всех охот - П. охота является лучшим охотничьим способом для истребления этих хищников. С конца семидесятых годов П. охоты начали восстановляться, хотя и не в прежнем размере; в настоящее время более всего практикуются сборные или товарищеские охоты , которые состоят из 3 или 4 товарищей. В 1886 г., с образованием охотничьих команд (см.), П. охота верхом назначена преимущественным предметом занятий в кавалерии. Промысловое значение П. охота имеет, до настоящего времени, у киргизов, туркменов и др. инородцев Арало-Каспийской низменности, для добывания волков, лисиц, зайцев, корсаков и караганок (Canis melanotus). В степной полосе киргизы охотятся только в наездку; в гористых местностях - как в наездку (причем борзую помещают иногда сзади седла, на особом круге из кошмы), так и с загоном (пешим и конным). В губерниях бывшего Царства Польского производство П. охоты чрезвычайно стеснено взиманием пошлины: с борзых по 15 руб. и с гончих по 5 руб. за каждую собаку в год. По новым правилам об охоте 3 февраля 1892 г. (см. Охота), действующим в большей части Европейской России, развитие П. охоты, равным образом, затрудняется воспрещением охоты на зайцев - главного предмета этой охоты - с 1 февраля по 1 сентября (устраняющим возможность езды по насту, в брызги и по пожару) и требованием письменного разрешения землевладельцев для охоты на их землях (делающим почти невозможными отъезжие поля); обстоятельства эти являются, по-видимому, одним из главных оснований для предпринятого ныне пересмотра законов об охоте. За границей П. охота почти не существует: во Франции, например, она вообще воспрещена и может быть производима лишь с особого разрешения для истребления хищных или вредных животных; в Англии охота с борзыми приняла вид состязаний их в скорости (см. Садки).

См. также статьи: Борзые собаки, Брасок, Ваба, Высворка, Гончие собаки, Заездной, Лаз, Ловчий, Натравливание, Охота, Порсканье, Псарный двор, Псари.

Литература. Г. Б., "Псовой охотник" (М., 1785); H. Реутт, "П. охота" (СПб., 1846); П. Мачеварианов, "Записки псового охотника Симбирской губ." (приложение к "Журналу Охоты" за 1876 г.); П. Губин, "Полное руководство к П. охоте" (М., 1890); E. Дриянский, "Записки мелкотравчатого" (СПб., 1859); барон Розен, "П. охота" ("Природа и Охота", 1888, XI и XII); Л. Сабанеев, "Русские борзые" (там же, 1897, III-V); Я. Полферов, "Охота в Тургайской области" (Оренбург, 1896).

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. - С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон . 1890-1907 .

Смотреть что такое "Псовая охота" в других словарях:

На оленя. Лукас Кранах Старший. 1529 год У этого термина существуют и другие значен … Википедия

Охоты, мн. нет, жен. 1. на кого что или за кем. Добывание диких зверей, крупных рыб и птиц путем умерщвления их (на кого что) или ловли их (за кем). «Охота была неудачна: волки прорвались сквозь облаву.» Л.Толстой. Промысловая охота. Охота на… … Толковый словарь Ушакова

Любимым развлечением помещиков была охота. Богатые помещики имели целые охотничьи хозяйства с обширным штатом прислуги. Псари ухаживали за охотничьими собаками: СТАРШИЙ ПСАРЬ, ведавший обучением БОРЗЫХ собак и распоряжавшийся собаками во… … Энциклопедия русского быта XIX века

Эту статью следует викифицировать. Пожалуйста, оформите её согласно правилам оформления статей. Царская и великокняжеская охота на Руси. Как и везде, на Руси охота предупреждает собой историю. История отмечает существование охоты как факта… … Википедия

Охота, добыча диких зверей и птиц; одна из древнейших отраслей производственной деятельности человека. Известна почти всем народам. Первоначально (в эпоху древнего палеолита) носила преимущественно коллективный характер; добыча потреблялась также …

1. ОХОТА, ы; ж. 1. к Охотиться. Промысловая, спортивная о. О. на крупного зверя. О. за вражеским самолётом, за главарём банды. Ходить на охоту. Медвежья о. (на медведя). О. с фотоаппаратом, фоторужьём (фотографирование животных, птиц и т.п. в… … Энциклопедический словарь

I Охота добыча диких зверей и птиц; одна из древнейших отраслей производственной деятельности человека. Известна почти всем народам. Первоначально (в эпоху древнего Палеолита) носила преимущественно коллективный характер; добыча… … Большая советская энциклопедия

В обширном смысле этого понятия означает страсть, направленную к добыванию и разведению некоторых видов животных, а также к усовершенствованию путем упражнения и подбора отличительных признаков их; сюда относятся конская О. (коневодство, рысистые … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

охота - I ы; ж. см. тж. охотный, охотиться 1) к охотиться Промысловая, спортивная охо/та. Охо/та на крупного зверя. Охо/та за враж … Словарь многих выражений

Необыкновенные приключения австрийцев в России, или что увидел Герберштейн

Кажется, немало написано книг и статей по истории псовой охоты, о происхождении русских борзых. Количеству и объему источников могла бы позавидовать любая другая порода охотничьих собак. Однако для того, чтобы получить более или менее четкую картину событий, нужно не только читать, но и, сопоставляя, анализировать прочитанное.

С удивительной непринужденностью некоторые авторы говорят о борзых в приданом киевской княжны Анны Ярославны (XI в.) и в то же время утверждают, что русская псовая борзая обязана своим рождением монголо-татарским завоевателям.

Одни и те же заводчики с одинаковым жаром пропагандируют строжайший отбор по первейшим признакам кровности, одновременно превознося «Описание» Ермолова (1888 г.), полное компромиссов в отношении мешаных борзых.
Почему так происходит? Откуда берутся мифы и почему они так живучи? Мне представляется интересным шаг за шагом разобрать ошибки и заблуждения ряда популярных авторов, зачастую приводящие читателя к ошибочной, а то и совершенно абсурдной интерпретации истории псовой охоты и породы русская псовая борзая.

Об этом и многом другом я собираюсь рассказать в своей будущей монографии. А пока предлагаю читателям журнала «Охота и рыбалка XXI век» познакомиться с одной из ее глав, посвященной «Запискам о Московии» Сигизмунда Герберштейна. К этому широко известному в России и на Западе источнику обращались многие авторы - старинные и современные. Но выводы, которые они делали, были столь странные и необъяснимые, что остается лишь усомниться, да читали ли они эти самые «Записки», на которые опираются в своих умозаключениях?!

Итак, дипломат Священной Римской империи барон Сигизмунд Герберштейн (1486-1566) дважды побывал в Москве с посольской миссией: в 1517 и 1526 гг. Он оставил подробные путевые «Записки о Московии», ставшие настоящим бестселлером и выдержавшие еще при жизни автора десяток изданий. Записки содержат подробное описание русской псовой охоты при дворе отца Ивана Грозного великого князя московского Василия Иоанновича III.

До наших дней дошли две авторских редакции «Записок о Московии» - латинская 1556 г. и немецкая 1557 г. Кроме того, сохранилась «Автобиография» самого Герберштейна, во многом дополняющая обе редакции «Записок». Пользуясь изданием «Записок о Московии», осуществленным в 1988 г. издательством МГУ и содержащим обе (латинскую и немецкую) авторских редакции книги и автобиографию ее создателя, я постараюсь познакомить читателя с наиболее полным описанием московской великокняжеской охоты.

Несколько слов о самом Герберштейне. Блестяще образованный, свободно говоривший на основных европейских языках и побывавший с дипломатическими миссиями практически при всех европейских дворах и даже встречавшийся с турецким султаном Сулейманом Великолепным, Сигизмунд Герберштейн за время двух своих путешествий в «Московию» сумел, по его собственному признанию, выучить и разговорный русский, что позволило ему «в описании Руссии сознательно пользоваться русскими словами при обозначении предметов, местностей и рек». Можно предположить, что этому в немалой степени способствовало знание дипломатом - уроженцем Штирии (Steiermark) словенского языка, бывшего родным для значительной части населения этого австрийского герцогства.

Герберштейн прибыл в Москву из Вены для посредничества в русско-польских делах, как посланник императора Максимилиана I. В Московском государстве он столкнулся с вполне сложившимися, но неведомыми послу псовой охотой и местными породами охотничьих собак, с которыми он и не преминул познакомить европейского читателя.
Немного предыстории. Василий Иоаннович III (1479-1533) начал охотиться с ранней юности и проводил осенние месяцы в отъезжих полях под Можайском, Волоком Ламским или в подмосковных селах - Острове, Воробьеве и Воронцове. Традиция открытия псовой охоты на день Святого Симеона Столпника, или Семенов день, вылившаяся к XIX в. в «праздник охотников, первое отъезжее поле», уходит корнями в те далекие времена: в 1519 г. Василий III охотился «в Волоке от 14 сентября до 26 октября».

В 1496 г. великим князем организуется особое придворное учреждение - Конюшенный Приказ, в ведение которого передавались не только великокняжеские верховые и упряжные лошади, экипажи, но также ловчие птицы, «потешные» охотничьи собаки, орудия охоты и разнообразная охотничья утварь. Указ о создании Конюшенного Приказа подробно говорит о правилах и сроках охоты, ее обрядах. Во главе нового Приказа мог стать «первый боярин чином и честию», получивший должность Государева Конюшего боярина. А в 1509 г. появляется еще один Приказ - Ловчий.

Соответственно, учреждается и чин Государева Ловчего боярина. Первым Ловчим стал боярин Михаил Иванович Нагой, прослуживший с 1509 по 1525 гг.

В год первого визита барона Герберштейна в Москву (1517 г.), заключив с датчанами торговое соглашение, Василий Иоаннович отправил в дар королю Дании Христиану II несколько русских борзых с псарни Ловчего Приказа, которых Христиан, в свою очередь, подарил французскому королю Франциску I.

Заметим, все эти события относятся к тому времени, когда, с точки зрения Кишенского (и Сабанеева), русской псовой охоты еще не было и быть не могло! Ведь до взятия Казани Иваном Грозным в 1552 г. оставались еще десятилетия, а именно после этого события, сопровождавшегося «расселением татар» по русским землям и метизации их борзых с местными собаками, и началась, как виделось авторам, история становления русской борзой.

Что же увидел в окрестностях Москвы в 1517 г. приглашенный Василием III на «государеву потеху» иностранный дипломат?

«Вблизи Москвы [в полумиле или миле от нее] (здесь и далее в квадратных скобках текст из немецкой редакции «Записок» - А.О.) есть место, заросшее кустарником и очень удобное для зайцев; в нем, будто в заячьем питомнике, водится великое множество зайцев, ловить которых, а также рубить там кустарник никто не смеет из страха перед суровейшим наказанием. Огромное количество зайцев государь разводит также в звериных загонах и других местах... У него множество охотников, каждый из которых ведет по две собаки... Впереди держат быстрых собак, зовущихся у них «курцы» (kurtzen)».

«...Прибыв на место охоты, государь обратился к нам, говоря, что у них существует обыкновение всякий раз, как он находится на охоте и забаве своей, ему и другим добрым людям самим собственноручно вести охотничьих собак; то же самое он советовал сделать и нам. Затем он приставил к каждому из нас двух людей, каждый из которых вел собаку, чтобы мы пользовались ими для своей забавы. На это мы отвечали, что с благодарностью принимаем настоящую его милость и что тот же самый обычай существует и у нас. [Так что знатные господа на охоте сами ведут собак.] К оговорке же этой он прибег потому, что собака считается у них животным нечистым и касаться ее голой рукой [для честного человека] позорно. Меж тем, почти сто человек [пеших] выстроились в длинный ряд; половина из них была одета в черный, половина - в желтый цвет. Невдалеке от них остановились всадники, загораживая зайцам путь к бегству. Вначале спустить охотничьих собак не дозволялось никому, кроме Ших-Али и нас».

«Государь первым закричал охотнику, приказывая начинать; тот немедленно полным галопом мчится к прочим охотникам, число которых было велико. Вслед за тем они все в один голос начинают кричать и спускают собак, молосских (molossi) и ищеек (odoriferi). Большим удовольствием было слышать многоразличный лай столь великой своры. А собак у государя - великое множество, и притом отличных. Одни, по имени «курцы» (kurtzi), употребляются только для травли зайцев, очень красивые, с мохнатыми ушами и хвостами, как правило, смелые, но не пригодные для преследования и бега на дальнее расстояние. Когда появляется заяц, то спускают трех, четырех, пятерых, а то и более собак, которые отовсюду нападают на него... Когда охота началась, я взял за повод одну собаку... Зайца, который мне достался, я стал травить только тогда, когда он убежал достаточно далеко. Впрочем, я поймал их мало. Собаки не выдерживают долгой погони».

«Когда собаки настигнут, охотники все кричат: «О-хо! Хо! Хо!» - как будто затравили большого оленя. Зайцев было поймано множество, и когда их снесли в кучу, то спросили меня: «Сколько их здесь?». Я ответил: «Больше тысячи», чем они были очень довольны, хотя там не было и трех сотен». (По замечанию Герберштейна, чем больше Василий III их поймает, «...с тем большим, по его мнению, весельем и честью окончит день».)

«Равным образом можно было видеть, как сам государь рукоплескал послу (т.е. Герберштейну - А.О. ), собака которого поймала много зайцев».

Посмотрим теперь, насколько описание, оставленное Герберштейном, соответствует рассказам о псовых охотах в России конца XIX - нач. XX вв. других авторов.

Как мы знаем, традиционно участники псовых охот разделялись на две группы: борзятников - охотников с борзыми и выжлятников, или псарей, - с гончими собаками. Борзятники, заняв места по периметру леса, кустарника, болота или оврага, в которые произведен напуск гончих, травили зверей, выставленных из острова на открытое пространство, в то время как выжлятники должны были всеми силами стремиться помочь своим гончим побудить и заставить покинуть пределы острова максимальное число зверя.

Для этой цели служила и расцветка охотничьего платья борзятников и выжлятников. Темная одежда борзятников помогала им остаться незамеченными для зверя и подпустить его на «мерное» расстояние, необходимое для успешной травли, а яркие костюмы выжлятников вспугивали пытавшихся запасть и затаиться зайцев. Желтый и черный цвета одежды, отмеченные послом, остались для псовых охотников вполне традиционными и три века спустя.

Между прочим, «Записки о Московии» Герберштейна предлагают современному читателю еще один дополнительный штрих, указывающий на преемственность традиций псовой охоты, - в начале XVI в., как и много лет спустя, двигаясь к месту охоты, борзятники идут впереди всех других охотников (у Герберштейна - «впереди держат быстрых собак»).

Для того чтобы зверь не ушел из острова без травли, по всему периметру расставлялись борзятники, а в промежутках между ними - оставшаяся без дела часть пеших или конных выжлятников, образуя фактически сплошную цепь. Это правило соблюдалось вне зависимости от размеров острова или отъема. Описанная Герберштейном охота на ограниченной пешими и конными охотниками площади от одной до четырех тысяч квадратных метров рисует нам классический пример островной езды.

Псовая охота - это не современные полевые испытания борзых или гончих. Ее основная цель - это, по Губину, «уничтожение любого зверя, т.е. волка, лисицы и зайца, и во всяком месте, доступном охоте с борзыми собаками». Ставя перед собой такую цель, старинные псовые охотники изо всех сил старались не оставить в острове и не упустить без травли ни одного зверя. И постоянно при езде в труднопроходимых местах с ограниченной видимостью (а густой кустарник - именно такое место) доезжачий вместе с подручными выжлятниками развернутым фронтом, наравне с гончими, прочесывали пешком остров, громким порсканьем (то есть подбадривающими возгласами) поощряя собак к поиску в полазе. Отсюда и пешие охотники, и громкие крики в описании Герберштейна.

Нетрудно заметить, что особенных отличий в организации и проведении псовой охоты XVI и XIX вв. нам найти не удалось. Осталось ответить на последний вопрос: какие же именно собаки принимали участие в великокняжеской охоте и что из себя представляли таинственные «курцы»?

Из текста видно, что посол разделил увиденных на охоте Василия Иоанновича собак на две группы. К первой он отнес molossi et odoriferi (правильнее было бы написать: canes odorisequus), т.е. молосских - травильных и «нюхающих» или «духовых», а ко второй - «быстрых» собак, «по имени «курцы» (kurtzi)». Уже из этого становится понятным, что Герберштейн не увидел на Руси гончих и борзых собак в принятом на Западе понимании этих пород. Человек неискушенный едва ли и сегодня уловит родство между, скажем, русской гончей и бладхаундом. Не больше общего на первый взгляд и между грейхаундом и русской псовой. В корне разнятся эти собаки и по манере своей работы.

Поэтому, будучи вполне корректным, посол императора Священной Римской империи дал увиденным собакам названия, вполне отвечающие их функциям. Иными словами, говоря о «травильных и духовых» собаках, Герберштейн как нельзя лучше охарактеризовал работу гончих во время островной езды. Как мы знаем, гончие в старину не только преследовали зверя, выгоняя его из острова на открытую местность, пользуясь чутьем - «духом», но и частенько самостоятельно залавливали («травили») зверя в острове.

Вторую же группу собак - «курцев» (kurtzi) посол описал гораздо подробнее. Поскольку, как мы знаем, европейские монархи поддерживали тесные связи и с Турцией, и с Персией, и со странами Ближнего Востока, а посол побывал при всех европейских дворах, можно с уверенностью утверждать, что русские собаки не имели аналогов в странах Европы и Ближнего Востока. Посол отмечает не только то, что собаки эти очень красивые, но и неоднократно подчеркивает их главную особенность - неспособность к длительной скачке. Таким образом, мы видим, что речь идет об аборигенной породе борзых, приспособленной к охоте в условиях лесистой местности. Эти собаки отличались от своих восточных и западных соседей работой накоротке и обращали на себя внимание своей красотой. И хотя упоминание автора о «мохнатых ушах и хвостах» может наводить на мысль о восточных борзых типа салюки, характеристика автором собак как резвых, но абсолютно не выносливых это предположение решительно опровергает.

То, что Герберштейн говорит именно о борзых, следует из его собственных слов: «впереди держат быстрых собак». Эта фраза является точным переводом старославянского слова «бръзый». Узнав от великокняжеских охотников, что они ведут борзых собак, автор не мог перевести это слово иначе, как «быстрый».

Когда же дипломат начал расспрашивать об этих собаках подробнее, то услышал в ответ слово «kurtzi». Но ни в русском, ни в польском, ни в каком-либо другом современном языке такого слова нет. Возникает вопрос: а правильно ли переводчики и публикаторы «Записок о Московии» транслитерировали его на русский как «курц»?

Сравнив в первоисточнике «kurtzi» с другими русскими словами, для транслитерации которых на латынь Герберштейн прибегал к такой же буквенной конструкции - «tz», как это предложил О.Егоров, мы увидим, что в большинстве случаев автор употреблял ее для передачи звука «ч», а вовсе не «ц». Например: «UgliTZ» - «УглиЧ»; «tissuTZe» - «тысяЧа»; «kreTZet» - «креЧет»; «japenTZe» - «епанЧа» и т.д. А значит, будет вполне справедливо читать «kurtzi» не «курцы» или «куртцы», а «курчи». Слово же «курчи» издавна существовало в западнославянском языке и, будучи производным от хорошо нам знакомого «хортъ», обозначало борзую собаку.

В так называемом Литовском статусе 1529 г. - первом письменном своде феодального права великого княжества Литовского, написанном на западнославянском языке, в артикуле 12-м «Цена о собаках», посвященном «навязке», т.е. компенсации за кражу или убийство собаки, раздела «О грабежи и навязки» мы можем прочесть: «...а за курча десять коп грошей...».

Здесь стоит оговориться, что в языке народов, населявших пределы Киевской, Новгородской, а позднее и Московской Руси, слова «борзые» в современном его значении еще не существовало. Прилагательное «борзый» использовалось до XVI в. лишь для обозначения быстроты коней. Но наряду с этим мы встречаем древнее слово «хортъ» или «хрътъ», означающее борзую собаку, ловчего пса.

Аналогичные слова существовали кроме старославянского и в языках других родственных народов: chrt и chrtice (жен. род) (чешск.), chart (пол.), hart или hert (босн.), хрт или рт (серб.), chrt (слов.), хиртъ (укр.), курчъ (бел.) и т.д. Во всех случаях они обозначают именно борзых собак. Кроме того, созвучные слова встречаются и в языках сопредельных прибалтийских народов: hurtta (фин.), hurt (эст.), kurtas (лит.) - охотничья собака.

Все они, как считал профессор А.Альквист, заимствованы из русского или литовского языка. По мнению ученых-лингвистов, слово «хортъ» близко по своему происхождению и к немецкому Windhund, означающему буквально: собака, быстрая как ветер. Вполне вероятно, что четыре столетия назад все эти слова были гораздо ближе по произношению, чем сегодня.

Чтобы не ходить далеко за примером, заметим, что самого имперского посланника в русской официальной переписке и летописях того времени именуют «Жигимонтом».

Наводит на размышление и еще одна характеристика собак - «как правило, смелые». Ясно, что заячья «потеха» не давала ни малейшей возможности убедиться в смелости собак, да и сама эта характеристика выглядит неуместной в контексте повествования. Так не является ли и слово «смелые» точным переводом другой хорошо знакомой характеристики борзых собак, например «лихие»? В этом случае фраза Герберштейна - «как правило лихие, но не пригодные для преследования и бега на дальнее расстояние» приобретает совсем иное смысловое значение.

Из архива редакции